Война 2020 года - Страница 68

– Ничего сложного – какие-нибудь макароны, и все. Хорошо?

– Замечательно.

– Но у нас будет строго деловая встреча, разумеется.

– Ну, естественно.

Остаток дня превратился для него в пытку.

Раньше его ничуть не беспокоило, что его единственный приличный костюм не очень хорошо на нем сидел и что он не знал, какие галстуки нынче в моде. Он всегда принимал как должное, что те лощеные мужчины, что спешат по столичным коридорам и тротуарам, принадлежат к другой расе, что он никогда не станет таким, как они, что он создан для военной формы. Но не может же он пойти на обед в форме. И вот вместо того чтобы забежать к приятелю, работающему в Пентагоне, что он собирался сделать раньше, он отправился по магазинам и купил новую рубашку и галстук, полностью положившись на рекомендацию продавца. Только одеваясь у себя в отеле, он понял, что рубашку надо сперва погладить. Времени вызывать горничную уже не оставалось. В итоге он остановился на новом ярком галстуке и старой рубашке, ухитрившейся проделать путь до Вашингтона, не очень помявшись. Когда он бился над узлом галстука в ванной комнате, до него вдруг дошло, что для нее их встреча, возможно, действительно была чисто деловой и что она могла пригласить его к себе только потому, что стеснялась показываться с ним на людях. От этой мысли он без сил опустился на край ванной, так и не завязав галстук. Первым его порывом было позвонить ей и отменить встречу. Но перспектива провести еще один вечер наедине с переносным компьютером казалась невыносимой.

Он возник в ее дверях с цветами и бутылкой вина. К его великому облегчению, она улыбнулась и заторопилась поставить цветы в воду.

Взглянула на этикетку бутылки и, ни слова не говоря, отставила ее в сторону, а потом предложила:

– Прошу вас, садитесь. Куда угодно. Я мигом.

И он уселся, чувствуя себя крайне неловко в гражданском костюме, и принялся с наслаждением рассматривать все то, что окружало жизнь этой женщины, – не потому, что предметы обстановки были особенно красивы или эстетически безупречны, но просто потому, что возможность остаться одному в святая святых – в женской комнате, объекте ее ежедневного и неизменного внимания, стала для него давно забытым удовольствием. Впрочем, ему не сиделось на месте. Звуки и аппетитные запахи, доносившиеся из кухни, не давали ему покоя, и он разглядывал эстампы на стенах, фактически их не видя, читал названия книг, не вдумываясь в прочитанное, а сам только и ждал, когда она вновь войдет в дверь.

У него не хватило мужества поцеловать ее в тот первый вечер, он даже не решился спросить, когда они встретятся снова. Промучившись всю ночь и утро, он наконец собрался с духом и набрал номер ее рабочего телефона. Ее не оказалось на месте. Тейлор не осмелился ничего ей передать, не сомневаясь, что она не перезвонит. Позже он рискнул еще раз – и дозвонился.

– Послушайте… Я подумал, может быть… мы могли бы еще раз пообедать?

Далекий безликий голос быстро ответил:

– Извините, но я сегодня вечером занята.

Ну вот и все.

– Что ж… спасибо за вчерашнее. Я получил большое удовольствие. До свидания.

– Подождите, – сказала она. – А если завтра вечером? Я знаю одно местечко в Александрии…

Позже, когда до него начали доходить слухи о ее репутации, они стали для него настоящим ударом. Несмотря на свой возраст и пережитые испытания, эмоционально он не далеко ушел от простого школьника. Он любовно хранил в памяти романтические эскапады своей юности, но последовавшие за тем годы одиночества принесли с собой своего рода вторую девственность, и даже мысль о том, что женщина, которую он любит, которую он даже видел в мечтах своей женой, могла быть объектом шуточек других мужчин, немногим более чем игрушкой, которую они, наигравшись, бросали, огнем жгла его.

Но он не мог и не хотел оставить ее. Он пытался уговорить сам себя. Такие уж сейчас времена. Все ведут свободный образ жизни. Да и какое это имеет значение? В чем она проигрывает как личность или как любовница, если даже и делила до него постель с другими? Разве ты чувствуешь следы их присутствия на ее коже? Разве ты ощущаешь их вкус на ее губах?

Разве, когда ты с ней, ты думаешь о них? Да и вообще, какое значение имеет прошлое? Настоящее – вот что действительно важно – не то, кем ты был, а кем ты стал. Да и кто ты такой, чтобы критиковать ее? Пародия на человека? Дурак с лицом дьявола? Какое право ты имеешь?

И все же мысли о ее прошлом не оставляли его. Он крепко прижимал Дейзи к себе в страхе, что она в любой миг может исчезнуть, но одновременно пытаясь каким-то образом утвердить свое, и только свое, право собственности на нее, прогнать все призраки былого. В темноте ночей он мучил себя, представляя свою любимую в объятиях других мужчин, и одновременно гадая, каков он в сравнении с ними, с хорошо одетыми, красивыми мужчинами, с рождения знавшими, как все делать правильно. Чьи руки будут ласкать ее, когда он уедет?

Он помнил их последнее утро. Помнил ее – неприбранную, растрепанную, заспанную, и ночной запах, густо разлитый в окружавшем ее воздухе и на его руках. Тогда при скучном сером свете в несвежем халате она показалась ему прекраснее, чем все когда-либо виденные им женщины. Он не хотел оставлять ее, не хотел уезжать в какую-то далекую страну, чтобы осуществить долгожданную цель всей своей жизни. Ему хотелось лишь одного – сидеть здесь, выпить с ней еще одну чашку кофе, запечатлеть навечно в своей памяти хаотический беспорядок ее непричесанных волос и неприбранный стол, на котором лежали ее руки. Но времени уже не оставалось ни на что. Он располагал только одной-единственной минутой, достаточной лишь для того, чтобы сказать: «Я люблю тебя». И она фактически ничего не ответила. Как он хотел услышать от нее эти слова! В какой-то степени именно потому он их и произнес. Но она только ждала, делая вид, будто еще толком не проснулась. Он повторил признание, надеясь все-таки заставить ее ответить.